> начала игру
Оказывается, мы - птицы - в темноте очень ущемленные создания. Нет, раньше я об этом не задумывалась, но раньше я никогда не бывала в полной темноте, где нет и намека на свет, где не видишь даже стенку у себя под клювом.
Не знаю, сколько времени я летала по лабиринтам второго яруса, пока не заметила в стене черную дыру. Любопытство и усталость притянули меня к ней, пара взмахов, когти зацепились за край и я замерла, словно сторож, у входа в черную неизвестность. Оттуда тянуло холодом - типичный сквозняк, однако, затхлости не ощущалось. И я нырнула в дыру, таким вот образом оказавшись здесь. Врезавшись в первую стенку, я предпочла посидеть у нее с минуту, картинно ругаясь, пока окончательно не оклемалась. Не скажу, что мой мат произвел впечатление на кого-то - никого тут не было. А стены ответили молчаливым укором. Так что дальше я двинулась пешком. И опять же, нет, чтобы идти медленно и осторожно. Я, наивно полагая, что опасности врезаться во что бы то ни было больше нет, бодрым шагом пошла куда-то. Ага, чтобы через минуту снова впечататься клювом в стенку. Уууух, эти стены надолго запомнят моменты моего тут перебывания. Все, что я видила - немного себя, и то - спасибо кристаллической пыли. Все остально терялось во мраке. Вконец всбесившись, я умудрилась залезть на какой-то выступ (и как я его только нашла?), села, нахохлившись, злая и взъерошенная, и тихо принялась ругаться, мечтая отсюда выбраться.

Сидишь, ты, понимаешь ли, на скале. Рассуждаешь, значит, о жизни. Вслух. Никого не трогаешь. И тут - шорох. Нет, ну понятно, что как любой адекватый зверь, я заткнулась. Но делать-то что? Мое воображение быстро нарисовало огромную крысу. Потом превратило ее в паука. Но ведь я даже лететь-то толком не смогу - слишком темно. И я продолжила беседу сама с собой, теперь уже тихонько ворча на неизвестность.
Снова подозрительные звуки - что-то скрябнулось, покатился камень. Зато я различила два светящихся пятна. Светлячки? Странно. Уж больно они на одном уровне, да двигаются одинаково. Насекомые так не умеют. Иной.
Будто в подтверждение, светляки оказались рядом. Желтые. С маленькими точками зрачков. Морды почти не видно - темень здесь уж очень густая. Я картинно нахохлилась, выгнула спину дугой, взъерошив перья, низко опустила крылья... в молоко.
- О, это всего лишь ты.
Я опешила. Круглые глаза рассеянно хлопнули веками два раза, клюв открылся и тут же закрылся. Уж очень неожиданно услышать от иного нечто подобное. Тем более, что я его не видела толком. Я осторожно шевельнулась. Корпус почти не двинулся, но лапы ступили на пару миллиметров назад, острые когти шваркнули по камню. Мне нужен простор, не хочу быть зажатой в тисках, я и так себя чувствую ущемленной в этом густом, вязком  мраке.
- Всего лишь, - подверждаю слова твари, чуть кивнув. Я принимаю условия игры. И мне интересно, чем все закончится. Но я готова сорваться вниз, если Иной попробует напасть.

Я сидела, пытаясь смотреть на иного. Видела ли я его? Разве что светляки глаз. Он же спустился прочь, оставив мне вопрос:
- Но зачем ты здесь?
Однако, какой интересный вопрос. Я бы даже сказала - сверхинтересный. Я подошла к краю, чиркнув когтем по краю скалы и добавив россыпь мелких камней к тем, что уже скатились благодаря иному. Вот, ей-богу, рассыпается тут прям все. Только дунь... Я прикрыла желтые глаза, вдохнула воздуха, и шагнула во тьму, резко рухнув вниз. Крылья шумно забили, ловя потоки вязкого воздуха, приземлилась я не аккуратно едва не впечатавшись лицом в камень. Деловым шагом я пошла к светлякам глаз иного, но до самой твари не дошла, замерла рядом. Голова моя склонилась в бок на девяносто градусов, так что глаза оказались расположены на одной вертикальной линии. Словно я хотел лучше рассмотреть. Ага, того, кого не видила.
- Мне нууужно навееерх, - будто не умея говорить на волчьем диалекте, слова я растягивала, ухая. Пожалуй, на спине иного можно прокатиться. Только нужно заставить его шевелиться.

- начало игры -

Тьма была привычно безбрежна, и лишь иногда удавалось натыкаться на силуэты темных сводов, смыкающих свои сильны руки где-то высоко над головой. Или не очень. Ворон топорщил свои редкие перья, показывая грязную серую кожу чернильному мраку, и нервно прохаживался от холки иного до затылка и обратно, неприятно пощипывая когтями за шерсть.
- Я хочу видеть свет. Наверх, наверх! Мне осточертело быть помойной крысой! У меня должно быть небо! Воздух! Свет, как ты не понимаешь? - Крайняя степень взволнованности постоянно сбивала итак скрипучий голос в совсем уж едва разборчивый хрип-клекотание, одно лишь было понятно - у Пеку новый приступ брюзжания, которым он будет допекать Дика еще черт знает сколько времени. Шаг замедлился, сквозь это ворчание совершенно не разберешь что таит следующий коридор, но иной решил отнестись с некоторой толикой понимания к метаниям своего приятеля.
- Свет? - Это было больше похоже на свист выходящего из легких дыхания, смешанного с циничной ухмылкой, но никак не на слово. - Что скажет твой свет, когда ты вылезешь из этой дыры, мой милый друг? Что скажет твой свет, когда увидит твои ломаные перья, грязную кожу, слипшиеся мысли? Он вырежет тебе глаза, твой свет. Вот что. Ослепит тебя, сбросит обратно в пропасть и размозжит о камни. Или утопит, или унесет ветром куда-нибудь в пустыню и превратит тебя в песок, черт возьми. Не нужен ты никакому свету, потому что ты выродок тьмы. Скажи спасибо, что она вообще есть. Эта тьма делает тебя совершенным. О. даа... - хихикание, глуповатое и леденящее душу своей пустотой. - Оно делает тебя идеалом! Ты забываешь как ты выглядишь. Ты можешь быть кем угодно. Ты можешь быть властителем всего мира! - Голос возвысился до пафосного железного звона, но, впрочем, грудную клетку тут же опустило, и из развернутой позы, будто Дик только что действительно был Императором, и наслаждался вкусом власти, скрючился, опуская голову вниз как ищейка. - Хотя бы на несколько секунд. Свет не может дать тебе этого. Никогда. Ерунда этот твой свет. - Некоторое время ворон молча топтался по загривку собеседника, а потом раздосадонно клюнул, вызывая раздраженный оскал в ответ.
- Глупые, бессмысленные речи! Ты совершенно выжил из ума. Неужели тебе не хочется вылезти отсюда? Ну или хотя бы посмотреть что там? Эй, да ты не знаешь, что там! Ты там ни разу не был! Неужели ты боишься? Ха! Трусливая Шурочка!
- Заглохни, бестолковая рвань - Глухо рыкнув, Шу неожиданно проворно извернулся и клацнул зубами прямо возле истошно гаркнувшего ворона, взметнувшегося неловко в воздух. Еще несколько судорожных ударов крыльев о воздух - и тишина. Абсолютная тишина и абсолютный мрак. Тебе ведь это не нравится, да, Дик? Чертовски не нравится. Ты ненавидишь, когда тьма молчит. Это так раздражает. Почему она молчит, чего ждет? Иной остановился, водя ушами по округе и пытаясь понять, куда запропастился Пеку. Неожиданно долго, неприятно долго он не возвращается. Неужели кто-то решил испытать силу своего желудка, положив в него эту мерзкую птицу? Пренеприятнейше получится. Ворон буквально рухнул иному прямо на голову, заставив испуганно пригнуться к земле и недовольно наморщиться. Спутник вернулся в настроении еще более дрянном, чем был.
- О, перья святой Елены! Нам нужно срочно уносить ноги, там Пес Ада, точно тебе говорю! Мать моя ворон, да это настоящий Пес Ада, неужели ты не понимашь?! Он нас сожрет, прямо с костями и со всеми прочими милыми штучками! - Паника сменилась на гнев - Это ты все виноват! Я предупреждал тебя, чтобы ты не пел свои дурацкие "трата"тушки! Доигрался? Я ведь предупреждал тебя, что ты слишком громко орешь. И что рано или поздно ты разбудишь кого-то на дне, и он обязательно тебя сожрет. У тебя же совершенно нет голоса! Это ужасно, ужасно! Он нас сожрет! Нет, почему он сожрет меня? Он сожрет тебя, Палка Полоумная! Потому что ты чертовски всех достал своими ужасными песнями!
- Да захлопни же ты свой клюв, бесполезный мешок с мятыми перьями! - Огрызнулся Дик, пытаясь вслушаться в то, что было впереди. Пес Ада? Нет, это вряд ли. Скорее кто-то из собратьев. Это довольно любопытно. Прямо даже дергает немного где-то в области груди легким холодком интриги и опасности. - Ни звука. Молчи. - Шепот утонул в дыхании, а потом и дыхание растворилось в тишине. Шаги были медленными. Запах, да. Пахло легким налетом плесени, пахло однозначно собратом, да. И Дик остановился тогда, когда можно было этот запах уловить четко, но еще не разобрать в чем именно он состоит. Легкий аромат доносился еще. Аромат пряный, вкусный. М. Какая прелесть, даже кишки свело судорогой от этого запаха.
- Что я вижу! - Зычный голос разлетелся по мраку. Голос был намного сильнее самой Палки. - И что же я вижу? Ничего, абсолютно - и на распев последнее слово - н-иии-ч-еее-г-ооо. Но я тебя чувствую, собрат. Что это там с тобой? Добыча? Славно, славно, сегодня удачная охота, насладись трапезой . - Дик говорил, распевался, щурился в сторону запаха и ходил из стороны в сторону будто по клетке. Потом уселся, тихо поскребся когтями передних лап по камню - Я буду здесь, в стороне. О, не торопись, я совершенно сыт. Смешно, правда? Но я хочу всего-лишь поболтать, узнать как у тебя дела и прочие глупости. Ну ты понимаешь - светская беседа, я так по этому соскучился. - Пеку прилежно молчал, сбившись в клубок и недоверчиво скашиваясь то одним, то другим птичьим глазом в сторону мрачной пустоты и ожидая ответа от Пса Ада. Хотя что ему отвечать? Он просто сожрет их обоих, да и все.

Отредактировано Dickshur (Feb 1 2013 00:54:49)

Хлопки чьих-то крыльев были замечены, но то, что услышал ощутил на своей шкуре сын Ээрата не позволили долго сосредоточиться на этом, в целом, довольно примечательном факте. Для начала - голос, раздавшийся из ниоткуда, резанул по ушам и невольно заставил шерсть на загривке подняться дыбом. Но тут же пришедшее осознание подсказало - так бесшумно могут двигаться только сыны Ээрата - одиночки, привыкшие жить в кромешной тьме в абсолютной, непроницаемой тишине. И вместе с этим Вердуго почувствовал на своей шкуре последствия чужого вторжения - довольно грубого и исключительно бесцеремонного.
   Это были не самые приятные ощущения - впивающиеся в хребет когти, уверенно цепляющиеся за загривок, дергающие за длинную, и без того спутанную шерсть. Вердуго поморщился, когда цепкие птичьи лапы впились в кожу особенно глубоко - новая знакомая уверенно пробилась вдоль спины, по шее, к затылку - вес ее тела заставил Иного пригнуть голову к земле. И почти тут же хищник с удивлением ощутил легкость, а буквально на лапы ему свалилось нечто пушистое, мягкое и... ужасно недовольное. Прошуршав прочь, это самое "нечто" заклокотало, защелкало - возмущенно и явно угрожающе. Неудивительно. Мало кому понравится, когда его рассматривают исключительно как пункт чьего-то скудного меню.
  Несколько быстрых, неуловимых шагов и один почти-прыжок позволили ему не только догнать пернатую - птица оказалась под грудной клеткой хищника, а его передние лапы послужили преградой на пути Совы. Теперь этот маленький, но яростный вулкан оказался буквально под брюхом Иного, но тот отчего-то не опасался гнева пернатой жительницы подземелий.
- Никто не будет никого кусать, - Вердуго наклонил голову вниз так, что если бы Сова и Иной могли бы друг друга видеть, то птица предстала бы перед хищником вверх тормашками. Пошарив взглядом по пространству, где должен был бы быть по его ощущениям силуэт хищной птицы, сын Ээрата поднял голову на собрата, что беззвучно и выжидающе шевелился во мраке.
- Это не добыча, брат, это птица - такая же, как и твой спутник, - прищурил Вердуго зеленые огоньки глаз, - не думаю, что ты собираешься его есть, - прошелестел хищник, моргнув. Разумеется, он почуял горьковатый запах ворона, и смог увязать его со звуком хлопающих крыльев, донесшихся до него и Совы минутами до.
- И, - продолжил хищник прежде, чем кто-либо заговорил, - мы должны идти. Нам не стоит надолго оставаться на одном месте, - промолвил подземный хищник, мерно взмахнув гибким хвостом. Сам Иной следовать своему собственному совету не спешил, оставаясь на месте и то ли спасая Сову от собрата, то ли наоборот. Почему? Вопрос, на который не так сразу подберешь ответ.

Тварь была совсем близко, когда светляки его глаз закрылись тенью. Одновременно я ощутила себя в замкнутом пространстве, словно меня окружило нечто... Например иной встал надо мной. Не ожидая, я врезалась в лапу и в сердцах ковырнула клювом. Пушистый клок выпал и плавно спланировал к когтистым лапам. Я склонила голову на бок. Это казалось забавным. Я вновь ковырнула клювом, вырывая клок, но тут перед моим взором прявилась морда с двумя светящимися шарами. Точнее два шара, морду видно не было. Судя по разрезу глаз, морда была вверх ногам. Я нахохлилась.
Пока Мой говорил с Чужим, я бочком, аки краб, выскользнула из-под Своего, а потом неуклюже поднялась в воздух, цапнулась когтями за шерсть и, помогая себе клювом, забралась на спину твари, усевшись, что-то бурча себе под клюв.
- Дик-шу? - сварливо переспросила, - Я буду звать тебя Глупы Жор. Потому что ты обжора. Глупый-глупый обжора.
Повернув голову на 270 градусов, но ничего за спиной не углядев, я вновь обратилась бесполезным взором к тварям.
- Птица - кто?

Мать анархия, что происходит? Неужели какая-то там птица выдрала у тебя клок волос, Дикшу? Однозначно стареешь, роняешь чувство собственного достоинства под ноги каким-то кускам мяса, обтыканным мерзкими перьями. Пасть ниже некуда, уж точно некуда, какие Псы Ада пойдут за твоей шкурой, если тебя может клюнуть какая-то птица? Причем совершенно безнаказанно. Ой ли? Тень ухмылки сверкнула в переменившемся взгляде иного, тот дернул брылями, обнажая неровный заборчик заостренных зубов, омытых слюной. Тьма не шелохнулась, но заметно напряглась, сощуриваясь в предвкушении. Ну это забавно же, да? Что будет делать дрогнувший гордостью зверь? Мстить мелкому пакостнику, разметая в клочки собственный венец, или смолчит, оставив дерзкую шуточку без внимания? Поистине интригующее положение, очень забавное. А уж самому Дикшу как было забавно - просто словами  не описать. Аж пустился в пляс внутренней своей проекцией, проскакал вокруг гордой смелой птички, очень гордой, и очень смелой - до края глупости - ведь что же помешает Дикшу расправиться с наглым вторженцем в святыню личного пространства? О, ничто! Абсолютно ничто! Пусть потом его туша будет разодрана другим собратом, но птичку уже не вернуть. Однозначно. Так что же с ней делать, Шурочка? Что же мы будем делать с этим венцом творения цинизма мрака, хммм?
В размышления ворвался Пеку, глухо прочистив голос и проклекотав довольно разборчиво, но чертовски, мерзейше скрипуче.
- А ты угадай, Умница. Попробуй догадаться, не оттоптав мне ноги, старушка - И зашелся своим кашляющим смехом, спутник ворона же промолчал, словно пропустив это мимо ушей, не осаживая, но и не подбадривая. Лишь краешки губ, опустившись, обозначили тень улыбки. Но возможно ли что-то разобрать во мраке ночном? Что же делать с совой он для себя решил, но решение во исполнение будет приведено позже. А пока - долой, в архив, сложить с пометкой "отложено до дальнейшего рассмотрения" и забыть. Как легко это - забыть, не забывая!
- Тра-та-та-таааа, Пеку, Пеку, больше толерантности. Зачем нам пустые споры, все мы ничего не видим. Ничегоооо - И усмехнулся. - Простите моего спутника, у него сегодня плохое настроение. Кажется, уровень влажности повысился. - Каким-то лихим и не надобно скорым рывком Дикшу выпрямился на ногах, качнулся, будто задумчиво, или будто слабо, вильнул обрубком хвоста, проверяя готовность каждой сухой мышцы на теле, и облизнулся, сощурившись в сторону собеседника. Вердуго. Да, да, определенно собрат ему нравился в качестве собеседника больше. Разум, его разум был настолько мощен, что своим весом принуждал к спокойствию как камень, упавший сверху. Поневоле перестанешь брыкаться, ну, вы понимаете, да? Змееуст. Змеи. Очень вкусные десертики получаются из этих длинных сопелек. Клятва покровителю охотников! Очень вкусные, но опасные, опасные они существа. Скрутившись в пружинистый круг, они так молниеносно могут напасть. А это не к добру, не к добру.
- Это делает мне честь, Змееуст - Урчащей интонацией изрек Дикшу, вздергивая подбородок - Это будет веселая компания, очень веселая, обещаю. Ты не пожалеешь, собрат - И усмехнулся - Тра-та-та-тааа, ничего не может стать интересней, дададааа - Дернул ушами и дрогнул снова, будто очнувшись - А в какой именно перед мы идем? И какая нам в том надобность? Что же принесет нам следующий поворот? Жизнь, смерть, или просто очередной вираж?

Отредактировано Dickshur (Feb 12 2013 16:06:04)

Тьма привычно пыталась сломать кости, вывернуть наизнанку, выдавить глазные яблоки. Она бывает весьма настойчивой, темнота; в темноте разум беспомощен, а логика - всего лишь призрак.
- О, я не сомневаюсь, - заулыбался где-то там во мраке Вердуго, - думаю, это будет смертельно веселая прогулка.
В тягучем туманном голосе Змееуста зазвучали новые нотки.
      - Сюда, - прошелестел голос черно-белого Иного издалека, - ты и вправду хочешь узнать ответы на свои вопросы? Неспешной походкой он уже успел удалиться вглубь Лабиринта, повинуясь какому-то неопределенному, но мощному внутреннему чутью коренного жителя подземелий. Крохотная кристаллическая пыльца осталась позади, и теперь не осталось даже тех жалких крох света, что они могли дать. Слух и Шкура - все, на что оставалось полагаться путешественникам в кромешном, всепоглощающем мраке.
     - Рад знакомству, Макешь, - отозвался сын Ээрата, довольно щурясь; а услышав призыв новой знакомой, Вердуго издал горлом какой-то непонятный тягучий звук.
- Не так быстро. Когда у тебя нет крыльев, прежде попасть наверх, приходится очень долго идти вперед.
Остановившись у развилки Змееуст задумчиво повел головой.
- Чем выше поднимаешься, тем больнее падать, в конце концов.

Отредактировано Verdugo (Mar 5 2013 22:53:12)

Предпочтя молчать, я продолжала сидеть на спине Своего, что милостливо позволил называть себя Вердуго либо Змееуст. Нахохлившись, верчу головой назад, поворачивая оную на все возможные 260 градусов. Золотистые шарики сверкают, подобно светлякам, но слишком синхронны. Это Глупая Морда. Его глаза. Что он там бормочет?
- Захлопни пасть - громкие звуки могут привлечь слишком много ненужного внимания. И, если уж на то пошло, то сам выступаешь в роли ездового зверя, не тебе обо мне судить,- следующий мой звук был больше похож не на фырканиье, коим был, а на чих. Конечно же я имею в виду его ворона. Как там его называют, Пеку, вроде? Этот Пеку казался мне очень и очень странным. Я его не видела, но, исходя из его поведения, разумно предположить, что он истерик. Или истеричка. Я хохотнула, щелкнув клювом. Одна из лап непроизвольно сжалась, когти царапнули кожу Вердуго.
- Прошу прощения, милый товарищ. Не обращай внимания, - я склонилась к уху Своего. Легонько щипнув его за ухо, безболезненно, скорее ласково.

Сова звучала мерзко и источала призрачный запах гнили. Такой неприятных запашок мяса, ткани которой уже начали перебирать пальцы разложения, превращая прекрасное мясо в кусок непривлекательной тухлятины. Пеку ерошил перья, лениво, сипел, но по-прежнему не вмешивался в перепалку своего спутника, не желая вмешиваться в эти глупые словесные дуэли и думал о чем-то сугубо своем. Как считал - куда более важном и ответственном, нежели Палка.
Иной остановился, рвано втягивая воздух сквозь оскаленную пасть, сверкнул глазами, натягивая брыли в циничной ухмылке. До чего же тупорыла эта птица, если бы иной не жаждал приключений, если бы только Капо не было до спазмов в кишечнике увлечен собственным любопытством о том, куда же проложен этот путь - можно было бы и проучить этот дрянной мешок с костями, чтобы следила что, где и зачем говорит. И главное - с кем. Только потому, что эти создания умеют летать, птицы мнят себя чуть ли не богами, в чем сильно и весьма ошибаются. Божественные начало и сущность определяется прежде душевными характеристиками, а не наличием перьев. И эта сова не имела ничего общего с представлениями о прославленных мудрых предках. Вывод напрашивался только один, либо в семье не без урода, и Дикшу выпало несчастье встретиться с одним из таких, либо птичье племя неумолимо мельчает и деградирует. Приходится надеяться на первый вариант, хотя оба они не утешительны, если брать именно личный опыт иного. Тот передернул лопатками, прислушиваясь к округе и в молчаливом оскале то натягивая брыли сильнее, то снова приотпуская, лениво раздумывая как бы поступить и что бы сделать.
- А ты защелкни свой мерзкий клюв, из него льется слишком много гнилости и глупости. Скорее крысы сбегутся на твой запашок стервятины, птичка, нежели кого-то привлечет голос иного.  - Сиплая циничная насмешка. Что ж, птичка, ты хочешь поупражняться в словесной эквилибристике? Добрый дядя Дикшу предоставит тебе подобную возможность. Опускаться до физической расправой над этой скудной умой совой было бы слишком просто и не интересно, а вот обеспечить себе веселье на протяжении еще какого-то времени совместного пути - довольно забавная перспектива. - Я могу рассуждать о чем захочу, когда захочу и как захочу. Мой субьективный я смею вертеть так, как заблагорассудится. А если тебе жаль своих ушей - можешь не обращать внимания, птичка. Время покажет и рассудит, чья правда была ближе к реальности.
- Он мой друг - Глухо отозвался Ворон - Друзья не бывают инструментом. Друзья не инструменты. - И хрип снова затих.
Палка остановил свой ход, медленно переминувшись с лапы на лапу и будто прочувствуя то, что находится под подушечками лап. - Чревоугодие это грех. Грешно ли любопытство? - Задумчивая интонация, скорее даже больше отвлеченная на что-то иное. Так и есть, морда иного была повернута куда-то в сторону, а уши четко улавливали что-то со стороны, выслушивали напряженно.
- Вот и ответ на мой вопрос - Ухмыльнулся - Наш перед идет в сторону "назад", это так драматично и символично. Когда не видишь дальше своего носа, то каждый раз не встречаешь ничего, кроме тупика и прошлого, по которому так неудачно прошелся. Но ничего, собрат - Ухмылка истончилась - Это даже любопытно - изучать то, что ты уже прошел. - Дернул ухом, снова обернувшись - Ну что ж. Вернемся. Поищем другие пути.

Отредактировано Dickshur (Mar 12 2013 20:37:41)

Каждая секунда общения с хамоватым иным раздражает меня все сильнее. Хочется взлететь, и рухнутьс большой высоты, камнем, выставив острые когти вперед, располосовать морду, выклевать эти светящиеся шары - они мягкие, легко лопаются от малейшего прокола, я знаю, уже пробовала. Но дело в том, что иному от этого хуже не станет - он и так живет в вечной темноте. Я поежилась, сердито клокоча про себя ругательства на нашем, совинном. Интересно, если я отвечу что-то умное, ехидное и мерзкое - это потешит его самолюбие? Или если я буду молчать? Но мои мысли были прерваны - мы оказались в тупике. Точнее, на краю пропасти. Не хорошо.
Шорох, взмах тяжелыми крыльями, шлепок, - сопровождаемая в темноте этими звуками, я оказалась на полу. Подхватив камешек клювом, деловито сделала пару шагов к пропасти. Спустя секунду камень полетел вниз, еще три секунды спустя раздался звук удара. Подхватив еще камешек, я взлетаю, делаю широкий взмах и кидаю его. Он падает на поверхность сразу - пропасть, какой бы она не была, не большая, иные перепрыгнут. Нам бы хоть чуточку света...
Я возвращаюсь, ориентируясь на светящиеся глаза, когда замечаю еще одни - зеленые. Ровно приземлившись на спину Своего, рассеянно хлопаю глазами и тихо щелкаю клювом.
- Иная? Самка? Нам не нужны самки. Проваливай, чучело.