-  Появление бескровных, или попросту тварей со смешанной кровью, противно и в землях Аркара и в землях Ээрат. Они, словно проклятые. Каждый их день – ходьба по лезвию, каждый их день полон страха за свою никчемную, но такую дорогую жизнь. Кто-то становится озлобленным, кто-то наоборот, готов пресмыкаться. Но речь сейчас не об этом. Как же, все-таки, появляются на свет эти существа, проклятые еще при рождении?
***
Оталла, мать Ситис, была одной из тех, чью принадлежность акрарские волки произносят со страхом и осторожностью - Оталла была дочерью Ээрата. Крупная тварь серого окраса с вкраплениями черного, с безумно маленьким зрачком и постоянным слюноотделением. Она жила спокойно, мирно, предаваясь радостями и горестям жизни. Набивала желудок или крысами, другими животными или же, себе подобными. Но каждый иной знает, что ими владеют Инстинкты. Противится этому они не могут. Ни один зверь не может пойти против своей природы, в данном случае, наперекор своим гнилым инстинктам, не может пойти ни один ээратовец.
Оталла спустилась на третий ярус, ослепленная Инстинктом. Нечто бурлящее в животе тянуло ее туда, к темношкурым аркарским волкам. Рыская по ярусу, иная заметила волка, старающегося скрыться за кустами. Он прижал свое крупное тело к земле; прижал и уши, и хвост. Нельзя было сказать, что зверь напуган. Он хотел остаться незамеченным. Иная безумно улыбнулась, сверкая желтыми, как луна в Верхнем мире, глазами. Оталла снова не понимала мотива своих действий. Она делала то, что приказывал ей разум, то есть ее Инстинкт. Волк тоже заметил ее. Он не показал своего страха и отвращения перед иными, он настороженно наблюдал за действиями иной. Кажется, она не хотела причинить ему вреда, а даже наоборот, шла на контакт. «Она точно сыта» -подумал темный волк, поднимаясь из своего укрытия. Он огляделся, но как-то болезненно и скоро, пытаясь удостоверится, что рядом никого нет. Он шумно выдохнул, делая пару шагов навстречу иной. Она же, поглядывала на него играючи, улыбаясь загадочной клыкастой улыбкой. Темношкурый смотрел недоверчиво; он выпрямился, выпячивая широкую грудь вперед.
-  Мое имя Андрокар, - он все еще поглядывал на иную, косил на нее недоверчивым взглядом. Ему не нравилось ее спокойное бездействие, ему не нравилось выражение ее морды. Андрокар мог поклясться, он знал, что эта шельма что-то замышляет.
Оттала внимательно осмотрела волка с головы до кончика хвоста: очень крупный, широкогрудый и статный. «Идеал» - пронеслось в ее голове. Нет, иная не хотела вцепиться в его шкуру зубами, разрывать его плоть и испить его крови. Инстинкт, отдающийся спазмами в районе живота, брал вверх. Именно он заставлял щурить глаза и распушать хвост при виде Андрокара. Кивнув темношкурому, иная тоже представилась. Она обходила его с особой загадочностью, то и дело, принюхиваясь, иногда касаясь своим длинным хвостом тела волка. Щурила глаза, когда выходила на прямой зрительный контакт с ним. Зов Инстинкта, именно он двигал иной; именно он заставлял ее гарцевать вокруг Андракара, пытаясь показать себя с лучшей стороны. Волк был в замешательстве, не в силах придумать реакцию на провоцирующие действия волчицы. Но он знал одно – ему нельзя было задерживать тут, с ней. Ведь он, Андрокар, один из детей Аркара, совершил большое предательство. Теперь все, что его ждет – вечное изгнание и запах разложение. Конечно, расцветающий волк предпочел гибели продолжение жизнь, пусть, отвратительное и опасное, но продолжение. Кто захочет расставаться с жизнью? Никто. И Андрокар тоже не захотел. Заслышав в кустах подозрительный шорох, волк прижал уши; пригнулся, прислушался.
- Нам лучше покинуть это место, - выпалил волк на одном дыхании. Тело его сковал страх за жизнь, и он, повинуясь ему, юркнул куда-то в кусты. Оталла, даже не задумываясь о странных действиях волка, двинулась за ним. Он не был ей нужен. Инстинкт хотел от волка не присутствия, а кое-чего другого.
Оставшись наедине, да еще и в безопасности, Инстинкт полностью сковал иную. Она все также, играючи, смотрела на волка и, все также загадочно смиряла его взглядом. Андрокар же, стал смелее, раскованнее. Неужели волчице удалось, в какой-то степени, помутнить рассудок волка? Или же волк сам пришел к такому выводу, принимая обольщения волчицы? Но в скором времени, темношкурый волк, навалившийся на иную всей тяжестью своего тела, прижал ее к холодной земле подземелий, и придерживал за загривок. Инстинкт Оталлы ликовал. Но она еще не знала расплаты.
***
И вот так, по случайности, и получаются грязные кровью. Их нельзя назвать ни детьми Аракра, ни детьми Ээрата. Они – чужие везде, даже среди своих. Взросление полукровок так же сулит им кучу неприятностей и боли. Они, как проклятые, лишаются всего, что у них есть. Ведь их родители – предатели, позор рода. Матери проще умертвить волчат, нежели оставить их в живых.  Но есть те, кто оставляют свое потомство. Они не в силах убить свою родную кровь, а после – страдают. Нередко, от них самих же.
***
Оталле и Андрокару на редкость повезло. Волк не покинул иную после выполнения своего самцового долга. Оталла же, по исчезновению инстинкта была повергнута в настоящий шок. Как она могла это допустить? Ослепленная злобой, иная бросилась на темношкурого волка, сверкая безумными желтыми глазами. Она возжелала убить того, кто удовлетворил ее Инстинкт, допустил предательство рода. Андрокар усмирил волчицу и силой, и словами.
- Ты, сама, будучи нечистивой, говоришь мне о чести! Тебе не смешно, Оталла? Ты уже потеряла все, что у тебя было. Связала себя с предателем и сама им стала. Брось, Оталла. Нам уже не выжить по отдельности, - сквозь зубы проговорил Андрокар, блестя светлыми глазами с плещущейся на донышке яростью. У дочери Ээрата и сына Аркара действительно не было другого выхода. Он – предатель, ему дорога теперь в могилу. Ей туда же, однако, перед этим иная будет растерзана и съедена своими же сородичами. Дороги назад уже не было, поэтому свой странный союз хищники решили держать внутри небольшой пещеры на третьем ярусе; достаточно глубокой и мрачной, готовой послужить хорошим убежищем.
Проходило время. Живот Оталлы округлялся, а Андрокар таскал добычу, чтобы утолять голод иной. Ведь она становилась невменяемой, как только сытость пропадала. Она мгновенно ощетинивалась, глаза наливались злобой, а на морде, и без того жилистой, вспухали вены. Испуганный волк убегал за добычей. Ему ничего не оставалось делать. Андрокару было и выгодно жить бок о бок с монстром. Если  его обнаружат аркаские волки, то непременно убьют. А она, безумная иная могла убить их. Быть может, не просто так, а в очередной вспышке гнева. Волк хотел жить,  а значит, терять свою сегодняшнюю позицию ему было невыгодно. Да, он пресмыкался, но во благо себе.
Живот Оталлы окончательно округлился. Несколько новых жизней уже просились к темноте пещеры. В скором времени случилось и это. Двое волчат, мокрых и скользких, родились в кромешной тьме. Самец и самка. Чувствовать их могла только мать. Отца к его чадам она не подпускала. Андрокару пришлось несладко: иная пускала его в пещеру ближе к ночи, чтобы укрыться, еды волку пришлось доставать в два раза больше. Чувство голода у Оталлы было неумным, но нужно было еще кормить волчат. Как бы волчата не были нежеланны иной, материнский Инстинкт все равно брал вверх: она заботилась о них нежно и трепетно.
***
Иные управляются Инстинктами, это и хорошо, и плохо. Ведь даже плохая мать в секунду преображается и отдает всю свою ласку детенышам, даже если они нежеланные. Время не стоит на месте. И даже родившихся с грязной кровью волчат нужно чему-то учить – того требует Инстинкт. Как только они повзрослеют, они начнут схватку со смертью длинною в жизнь.
***
Опасная жизнь приносила свои смертельные плоды. Первая смерть наступила у Андракара. Он был неосторожен при охоте. Троица аркарских волков заметила его, и, узнав подлую морду предателя, оставив свои насущные дела, кинулась на волка с грозным рычанием. Сильные, матерые звери вмиг повалили Андракара, впились клыками в его шкуру. Волки, словно упивались вкусом его крови и плоти. С яростью отрывали куски кожи. Умертвив темношкурого, троица, злорадно посмеиваясь, и в возбуждении размахивая хвостами из стороны в сторону, скрылась. Наверное, волки пошли докладывать доминанту о своем праведном поступке.
Оталлу резкое исчезновение Андрокара не испугало, а даже наоборот, пробудило в ней интерес. Она понимала, что выходить из пещеры небезопасно, и к тому же, не могла оставить волчат. Ведь если в пещеру нагрянет кто-нибудь из сородичей иной, детеныши статут нежной трапезой для голодного зверя. Смерть своих детей Оталла допустить не могла. Интерес так и плескался внутри иной. Разрываемая сомнениями, она упрятала слепых волчат в глубину пещеры, а сама, опустив морду к земле, стала искать Андрокара.
Найдя волка мертвым, иная только была рада: некоторое время ей не нужно было охотиться, отец ее детенышей предоставил им пищу. Обрадованная появлением незапланированной трапезы и небольшим запасом пищи Оталла, утащила тело к себе в пещеру. Еды выводку хватило примерно на неделю. За это время волчата уже прозрели, но не обзавелись острыми зубками, чтобы рвать мясо. Время нещадно бежало, увлекая волчат в липкий круговорот взросления.
Казалось, не так давно они были еще слепы, а сейчас уже прорезались зубы; они окрепли, тельца их увеличились, зверята стали пухлыми. Оталла стала сильно уставать от вечной охоты. Ведь ее детеныши нуждались в избытке пищи, чтобы развиваться. Иная также оказалась измождена постоянными занятиями: она учила Ситис и Мортиса азам охоты, основам выживания, рассказывала о мире, о стаях и об опасностях, что могут поджидать их на каждом игру третьего яруса. Подниматься выше мать им запретила. По ее словам, там было еще опаснее: огромные твари, готовые уничтожить любого на своем пути обжились именно там. Оталла вкладывала в малышей все свои жизненные соки, а сама, как догорающая свеча, угасала на глазах. Ситис и Мортис  внимали каждому слову матери, боялись перебить ее, когда она говорила. Уважение, подчинение и безграничная любовь отражалась в желто-зеленых глазах волчат. Они любили свою мать. Она не оставила их, не убила, обеспечив себе пропитание. Благодарить за это можно только Инстинкт.
Опасности, казалось бы, миновали семейство. К тому моменту Ситис и Мортису исполнился год. Аркарские волки даже если и проходили, но достаточно далеко. Оталла была безумно рада, но обеспокоена. Иные обязательно должны были подать о себе знать. Давно она не видела своих сородичей. Мирное спокойствие матери и двух волчат было потревожено гулким рычанием. Оталла подскочила, заслонив собой детенышей. Из темноты на иную смотрели два ярких желтых огонька с маленькими зрачками. Глаза мать выводка непременно узнала: взгляд обезумевшего иного. Оталла была готова отдать свою жизнь за Ситис и Мортиса, посему, не раздумывая, бросилась в схватку. Расчет незваного гостя был таким же. Он знал, что дочь Ээрата бросится на него, но не думал, что с такой яростью. Шерсть на загривке у темно-серой встала дыбом, тонкими ниточками свисала из пасти слюна. Оталла была в бешенстве. Какими бы сильными не были клыки противника, насколько не был бы он силен сам – иная шла до конца. Иже не так – ее детеныши будут убиты. Инстинкт матери не позволял волчице поступать иначе. Подросшие волчата повернулись к стене, зажмурив глаза, Мортис старался закрыть своим телом сестру, ведь он – самец, он должен защищать свою семью. Схватка затихла, ни вражеского рычания, ни рычания матери более не было слышно. Мортис напрягся, привстал и принюхался. Пахло кровью… и смертью. Мать рассказывала детенышам и о ней. Испуганные, дрожащие волчата с ужасом поднялись на лапы, поспешив к месту схватки. Ткнув носом бездыханное тело матери, Ситис поежилась и прилегла к ней под бок. Оппонент Оталлы тоже был мертв.
***
Вот и он, порог самостоятельной жизни, полной страха и опасностей. Детенышам больше не у кого искать защиты и помощи, только у себя самих. Их сил недостаточно. Они малы возрастом и слабы. Теперь жизнь – их главный учитель.
***
Ситис и Мортис остались одни. Со временем пришло осознание того, что их мать больше не проснется, не пойдет на охоту, не расскажет о Аракаре и Ээрате. Волчата жили в страхе. Ситис боялась выходить из пещеры, забиваясь в самый дальний ее угол. Она ждала от внешнего мира подземелий только подвоха, только смерти. Боялась, что постигнет ее такая же участь, как и ее мать. Мортис же, наоборот, креп: он выбирался на охоту, изредка просто выходил из пещеры, дабы проверить, мало ли, кто может околачиваться вокруг нее. В скромном убежище волчат стало попахивать разложением: тело Оталла и ее соперника начинали гнить, привлекая насекомых и прочих могильников. Ситис чахла на глазах, и только брат мог расшевелить ее.  Она не видела ни пещер, она видели них темноту вокруг себя и страх, которому нет конца.
Выйти из пещеры пришлось не по своей воле. Заметив двух аркарских волков подали пещеры, Мортис схватил за загривок свою сестру, выволакивая из пещеры.
- У нас нет другого выбора, Ситис, - грустно обронил волк, толкая сестру носом. Двое аркарцев были достаточно близко, чтобы учуять молодых полукровок. Поймав запах, они незамедлительно последовали по нему. Время шло против Мортис и Ситис, так отчаянно пытавшихся скрыться. Волки шли по их следу, уже наступая им на хвост. Яростный лязг челюстей позади, загнал брата и сестру в длинный темный тоннель. Крупные волки не смогли пролезть в отверстие, куда юркнули молодые полукровки. Испуганные и ошалелые, они боялись каждого шороха.
Страх пропал. Ситис и Мортис повзрослели, привыкли. Но до сих пор опасаются детей Аркара, а уж тем более детей Ээрата. Теперь жизнь брата и сестры – сплошное выживание. Как долго они еще проживут в бегах? Смогут ли они скрыться в следующий раз? Вопросы, скорее, риторические. Уже четвертый год Ситис и Мортис скрываются где-то в подземельях, кочуя с одного места на другое. Долго ли им осталось?